Кавказский зубр: страницы истории

О существовании кавказских зубров* научная общественность окончательно узнала только в XIX в. Их редкость и полная неизученность привлекли внимание многих исследователей в Европе и России. При этом и по сей день исторические сведения и свидетельства о существовании и распространении кавказского зубра с древних времен до середины XIX века скудны и крайне отрывочны.

Зубр относится к древнейшим видам диких животных. Он встречался на Северном Кавказе еще в период палеолита. Так, по свидетельству археологов, на Ильской палеолитической стоянке древние охотники добыли больше всего зубров – 43 особи, тогда как мамонтов – 5, а гигантских оленей – 4 [9, с. 96]. Крупные животные были обнаружены также и на Даховской пещерной стоянке первобытного человека недалеко от Майкопа. Пещера характеризуется как временное охотничье поселение эпохи палеолита. Здесь были найдены лопатка и бедренная кость мамонта, а также большое количество костей зубра [61, с. 46]. Пятнадцать тысяч обломков костей животных, в основном принадлежащих зубру, были найдены на Баракаевской пещерной стоянке в Мостовском районе Краснодарского края [62, с. 47]. Кроме этого Н. К. Верещагин упоминает о двух черепах зубров, извлеченных из первой надпойменной террасы Терека под Моздоком, при этом полости черепов зубров были забиты вулканическим пеплом [9, с. 103].

а - кавказский подвид; б - беловежский подвид
а — кавказский подвид; б — беловежский подвид

Как видим, ранние памятники материальной культуры, относящиеся к эпохе палеолита и позднего неолита, были обнаружены по всему Кавказу. По всей вероятности, изначально область распространения кавказского зубра не ограничивалась какой-либо одной частью Кавказа, а располагалась на значительном пространстве вдоль большей части Кавказского хребта.

Некогда зубры жили близ Эльбруса и далее на восток, что доказывается нахождением в указанных местах их черепов. О том, что зубры обитали на ныне безлесной равнине и в горах Центрального Предкавказья, свидетельствуют коллекции черепов этих гигантов, собранные в осетинских святилищах – дзуарах (XVIII–XIX вв.). Что же касается Закавказья, то еще Рашид ад-Дин сообщал, что Абага-хан, зимуя в 1275-1276 гг. в Арране и в 5 фарсангах от Шахруда, стал охотиться в лесу на «горных буйволов». При описании охоты Газан-хана в Талыше в 1301-1302 гг этот летописец отметил : «После этого воины устроили облаву и гнали дичь, как-то: горных буйволов, джуров, диких коз и ослов, шакалов, лисиц, волков, медведей и других всевозможных диких и хищных зверей вовнутрь изгороди, до тех пор, пока они все не собрались в том загоне» [39, c. 188-189]. При этом, слухи о диких быках в горах Талыша и Эльбруса сохранялись вплоть до XIX века [80, c. 24].

Очень мало сведений имеется и относительно того, как с течением времени суживалась область распространения зубров. Эту бедность сведений можно приписать тому, что большая часть натуралистов, писавших в свое время о Кавказе, либо вовсе не говорила о зубрах, либо говорила о них очень мало.

В европейской науке кавказский зубр впервые упоминается в литературе в XVII в. В 1625 году доминиканский монах Жан де Люка в своем «Описании перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин» описывая застолье у черкесов, упоминает, что «вместо стаканов они употребляют рога диких буйволов и других животных». [15, с. 491]

Спустя несколько десятилетий, в 1654 году, другой доминиканский монах, Арканджело Ламберти*, в труде «Описании Колхиды, называемой теперь Мингрелией, в котором говорится о происхождении, обычаях и природе этих стран» указывал, хотя и по слухам, на существовании некоего «дикого буйвола» на границе Мингрелии: «Мингрельцы утверждают, что на границе с Абхазией водятся дикие буйволы». [30, с. 223 ]

Знаменитый естествоиспытатель XVIII века Петр Симон Паллас в своем классическом труде «Zoographia Rosso-Asiatica» также приводит интересные данные о зубрах Кавказа.

П. С. Паллас

В частности, он ссылается на известия, которые ему удалось найти в архивах Петербургской Академии наук. В соответствии с ними, Георг Мориц Ловитц, русско-немецкий математик, астроном и географ, после одного из своих путешествий по южной России оставил записку, в которой упоминает о зубре, убитом около 1770 года абхазским князем Исламом недалеко от современного Пятигорска, под горой Бештау. Расстояние между рогами у этого зубра равнялось 17 дюймам, а из его шкуры в районе спины было вырезано ремней общей длинной в 29 английских футов [82, с. 241].

Следующее по времени известие о кавказском зубре, которое приводит Паллас, принадлежит Иоганну Антону Гюльденштедту, действительному члену Петербургской Академии наук, руководителю одной из академических экспедиций, работавшей на Кавказе с 1770 по 1774 годы. Путешествуя по Дигории, он посетил пещеру-святилище Олисай-дом, расположенную в ущелье р. Урух близ селения Заделеск, где обследовал помещенные там черепа различных жертвенных животных*. Среди них он обнаружил 14 черепов зубров. Измерив их, Гюльденштедт убедился, что по величине они значительно уступают черепам зубра беловежского [82, с. 242].

Г. М. Ловиц

Однако в Москве о кавказских зубрах знали задолго до сообщений Ловитца и Гюльденштедта. В X томе «Полного собрания законов Российской империи с 1649 года» под номером 7994 помещен Именной приказ «О ловле и присылке ко Двору и в Измайловский зверинец ежегодно разных живых зверей», данный из кабинета Ее величества императрицы Анны Иоанновны Астраханскому обер-коменданту 31 декабря 1738 года. В частности, в нем говорится:

«Еще известно нам, что в Кабарде есть дикие быки и кдосы, которые по тамошнему называются д о м б а и, того ряда имеете вы всячески стараться, не жалея на то употребить несколько из казны нашей денег, чтобы тамошние князья одного рода бычков и телок молодых по 5 или по 10 велели ловить и присылать в Кизлярскую крепость, а там оных несколько времени прикармливать к хлебу, а когда привыкнут, то присылать в Астрахань водою, а из Астрахани отправлять их с прочими зверьми в Москву, и о том же имеете вы от себя писать и к Шамхалу Горскому, также в Кизлярскую крепость к коменданту, и к Элмурзе Черкасскому, чтоб и в ловле и присылке оных бычков и телок старание приложили» [38, стр.993].

В связи с этим, вполне возможно, что в Чечне и Северной Осетии зубры водились еще во время экспедиции Гюльденштедта, т. е. в 1770-1774 гг.

Э. Менетрие

После путешествий И. А. Гюльденштедта долгое время не было никаких известий о кавказских зубрах, так что уже в 1825 году профессор Виленского университета Л. Г. Боянус признал баснословным существование зубров в Молдавии и на Кавказе: «Fabulosae sunt quae de Moldaviae et Caucasi Uro hodierno passim dicuntur» [74, с. 413].

В 1829 году по инициативе начальника Кавказской линии генерала Г. А. Эммануэля была проведена знаменитая экспедиция по исследованию Эльбруса и Кавказских гор. По итогам экспедиции был собран обширный фактический материал для дальнейших исследований, однако зоолог экспедиции, хранитель зоологического кабинета Академии наук Э. Менетрие не обнаружил никаких следов зубров в районе Эльбруса, и был вынужден предположить, что в его время зубр уже не жил на Кавказе, но был там довольно обыкновенен лет за 60-80 перед тем. [80, c. 24]

В начале XIX века натуралист Э. И. Эйхвальд собирал известия о местонахождении оставшихся еще в живых диких быков. По итогам этих разысканий в 1835 году в «Лесном журнале» появилась статья Эйхвальда о зубрах, в которой он, помимо прочего, упоминал о кавказцах, посетивших зоологический музей в Вильне и признавших в беловежском зубре животное, тождественное с кавказским, называемым «домбей» [71, с.]. Кроме того, в другой своей работе Эйхвальд указывал, что зубр на Кавказе проживал «в Большой Кабарде, на северных склонах Эльбруса, у реки Бабук, впадающей в реку Терек, который впадает в реку Агура, а та в свою очередь, в Кубань». Он утверждал также, что кабардинцы, живущие в здешних местах, и поныне охотятся на зубров. [78, с. 218].

Э. И. Эйхвальд

В апреле 1836 года кавказский берег Черного моря посетил ученый натуралист, профессор одесского Ришельевского лицея Александр фон Нордман. В этой экспедиции его сопровождали садовник Одесского ботанического сада Т. Доллингер и известный прозаик-романтик А. Бестужев-Марлинский, прекрасно знавший местные обычаи и топографию*.

Путешествие по Кавказу в те годы вовсе не было похоже на курортную прогулку. Морской путь от Геленджика до Сухума экспедиция совершила на военном фрегате «Бургас» [36, с. 401]. Местные жители не были расположены к русским, и путешественники вынуждены были совершать своеобразные десанты: раз двадцать высаживались они на берег под прикрытием конвоя с пушкой, собирали образцы и бегом возвращались на корабль. В окрестностях Геленджика, Гагры, Пицунды, Нового Афона и Сухума экспедиции удалось собрать до 2000 экземпляров растений и богатую коллекцию насекомых и земноводных. Затем отряд высадился на одну из гор Месхетского хребта. Там, ослабленный малярией, он жил в развалинах, ранее заселенных аджарскими пастухами, и в течение трех недель исследовал ближайшие вершины, после чего верхом через Кутаис и Зугдиди и морем через Поти, Геленджик и Севастополь, путешественники вернулись домой.

Результаты экспедиции, за которую А. Нордман в 1836 году получил царскую награду в виде бриллиантового перстня, оказались значительными: было добыто 12 000 образцов растений (cреди новых растений, доставленных Нордманом, была и закавказская пихта), 300 моллюсков, 232 тушки птиц, 3600 насекомых и так далее. Кроме того, ученый составил список исторических развалин (из 43-х мест) на территории Абхазии [36, с. 424-2-428]. Однако самыми интересными были сведения, касающиеся зубров.

Так, Нордман сообщает, что «хотя зубр уже не встречается вблизи горной дороги из Тамани в Тифлис, но внутри горных цепей Кавказа попадается нередко». Уже будучи в Геленджике, он узнал, что на Кубани встречаются районы, где зубры обитают в больших количествах.

Нордман указывает, что «постоянным местом обитания зубров служит пространство не меньше 200 верст от реки Кубани до истоков реки Бзыбь. На Кубани в течение круглого года зубры живут в болотистых местностях. В стране же Абадзехов летом зубры уходят в горы, поскольку племена джигетов и аибга, а также жители округа Псху, довольно часто охотятся на них. Осенью и зимой зубры спускаются обратно в долины. От Бамбор ближайшее место, где особенно часто встречаются зубры, есть в землях под названием Заадан, расположенных между абхазскими и джигетскими племенами» [81, с. 306].

А. Ф. Нордман

В Абхазии, в Бамборах, Нордману показали княжеские кубки, сделанные из зубриных рогов. На пиру у мингрельского князя Левона Дадиани Нордман насчитал 50-70 подобных кубков, а в Имеретии он встретил подобные кубки, инкрустированные серебром. При этом Нордман отмечает, что все эти кубки были вывезены из Абхазии [81, с. 307].

Когда он поздней осенью 1836 года возвратился в Абхазию, то узнал, что недалеко от Сухум-Кале князь Гассан-Бей получил известие, что вследствие выпавшего недавно в горах снега в долинах племени Псху появились зубры. Воспользоваться же экспедицией в эту страну Нордман не смог по причине недостатка в средствах. Добыть зубра брались за 150 рублей серебром [81, с. 307].

В дополнение ко всем этим данным, Нордман, опираясь на устные сообщения барона Ф. Ф. Торнау, рассказывает об одной кавказской охоте на зубров в долине Большого Зеленчука и замечает, что животные эти водятся не только на указанной реке, но и в скалистых, обильных ущельями долинах Урупа и Большой Лабы, а также в хвойных лесах Главного хребта ниже линии вечного снега. Воспоминания же самого барона Торнау увидели свет несколько позднее.

Фёдор Фёдорович Торнау – русский офицер, дипломат, писатель, разведчик, участник Кавказской войны. С 1835 по 1838 годы провел среди горцев в качестве разведчика, в том числе в качестве пленника. Первая его экспедиция прошла по маршруту из Гагр через истоки Чхалты и Главный Кавказский хребет в ущелье Большого Зеленчука и далее по долине Урупа в ст..Баталпашинскую и Пятигорск. В следующий свой поход Торнау первым из русских под видом горца проник в 1835 году через Главный Кавказский хребет (перевал Псеашхо) в район современного Большого Сочи (Красная Поляна, Кудепста, Хоста, Мацеста, Центральная часть Сочи) с целью «тайного обозрения морского побережья к северу от Гагры». Во время третьей экспедиции с целью разведки морского побережья от р. Сочи до Геленджика в результате предательства проводников Торнау попал в плен к кабардинцам, где провел два года и два месяца. Горцы потребовали за него огромный выкуп: столько золота, сколько весил сам пленный. После нескольких безуспешных попыток его освобождения русскими войсками, в ноябре 1838 года ногайскому князю Тембулату Карамурзину удалось похитить пленника у кабардинцев.

В 1848 году в журнале «Современник» была помещена статья неизвестного автора «Охота за зубрами на Кавказе в ущелье Большого Зеленчука». Эта статья была доставлена в редакцию «Современника» профессором Московского университета К. Ф. Рулье. Он снабдил статью небольшим предисловием, в котором говорит, что она написана «образованным русским путешественником, который провел на Кавказе слишком 10 лет и сам участвовал на этой охоте, чего никому не удавалось» [52, с. 314].

В самой статье описывается случайная охота (на которой, как говорит автор, никто из русских не бывал) за дикими быками, «адомбеями», как зовут их абхазцы. Автор видел здесь целое стадо адомбеев, состоящее из огромного мохнатого быка, нескольких коров и телят. Бык был убит. Автор о нем пишет следующее:

«Когда мы подбежали к нашей добыче, издыхавшей в предсмертных судорогах, то я увидел, что этот адомбей был настоящий зубр (Bos urus). … Видом он похож на обыкновенного быка: голова большая, глаза маленькие и глубоко вдавлены; рога короткие и толстые; передняя часть тела, т. е. голова, грудь и плечи, покрыты мохнатою шерстью; под нижнею челюстью довольно длинная борода; на задней части тела шерсть короткая и лоснящаяся, ноги низкие и жилистые, хвост не очень длинный; цвет шерсти темно-коричневый. Росту убитый зубр бьл очень большого: длина его с головой простиралась до 10-ти футов, высота несколько более 2 арщин. Сняв с него шкуру и растянув ее, мы сделали навес, под которым и поместились все 7 человек». Далее автор пишет: «Об адомбеях или зубрах я узнал от абхазцев, что они водятся не в одном ущельеи Большого Зеленчука, но и по сосновым лесам, растущим близ вечных снегов главного хребта, в ущельях Урупа и Большой Лабы, но нигде более» [52, с. 320].

В 1864 году в «Русском вестнике» вышли «Воспоминания кавказского офицера», подписанные буквой «Т». Для старых кавказцев имя автора не было загадкой. Все безошибочно узнали в нем барона Федора Федоровича Торнау. В этих «Воспоминаниях» был воспроизведен в полной мере рассказ из «Современника» (за исключением некоторых деталей), что говорит о том, что автором его также выступил Ф. Ф. Торнау.

Следует отметить, что публикациям Нордмана и Торнау предшествовало одно очень важное событие. В 1836 году командир Отдельного Кавказского корпуса и главноуправляющий гражданской частью и пограничными делами на Кавказе барон Г. В. Розен выслал в дар Императорской Академии наук шкуру кавказского зубра. Это позволило научной общественности признать несомненным существование зубра на Кавказе, ибо все предыдущие известия о кавказских зубрах, которые мы описали выше, сводятся к простым рассказам и даже не к свидетельствам очевидцев.

Г. В. Розен

21 декабря 1836 года на Заседании Академии наук академик К. М. Бэр прочел записку о сравнении присланной шкуры кавказского зубра с чучелом беловежского зубра, находившемся в академическом музее. Сравнение это сводилось к следующим пунктам:

  1. У кавказского экземпляра рога тоньше и короче, расстояние между рогами либо ширина лба меньше, чем у беловежского (Бэр объясняет это полом животного, шкура кавказского снята была с самки).
  2. Цвет шерсти на кавказской шкуре светлее и много серых волос.
  3. Волосы на передних частях тела короче и курчавы только на лбу и отчасти на затылке (и то, и другое Бэр объяснял временем года и возрастом животного, ибо и у беловежских зубров весной выпадает длинный волос на передних частях тела, а к шерсти примешивается много серого в молодом возрасте.)
  4. Копыта и ложные копыта гораздо короче на кавказской шкуре, что по мнению Бэра, легко объясняется жизнью в горах.
  5. Рога несколько иначе изгибаются, ибо конец рогов немного загибается назад.
  6. Вдоль спины кавказского экземпляра пролегала весьма ясная темная полоса, чего не замечено было в беловежских зубрах [73, с. 154].

Таким образом, академик Бэр смог, наконец, на основании присланной ему бароном фон Розеном шкуры удостовериться в том, что кавказский дикий бык и зубр хотя и отличаются некоторыми особенностями друг от друга, но все же могут быть признаны тождественными. Однако окончательное решение данного вопроса было отложено до получения новых доказательств.

К. М. Бэр

В 1864 году Московский зоологический сад посетил генерал граф Н. И. Евдокимов, герой Кавказской войны, и обещал добыть кавказского зубра для Москвы. По поручению графа полковник Аглинцов два раза ездил в горы на охоту за зубрами, но его попытки добыть зверя были неудачны, хотя ему и удавалось видеть издали стада зубров в 40 и 60 голов [59, с. 91]. Вскоре после этого профессор зоологи Московского университета С. А. Усов, занимавший также должность директора Московского зоологического сада, обратился к Великому Князю Михаилу Николаевичу, бывшему тогда Наместником на Кавказе, с просьбой прислать в дар московскому зоологическому саду шкуру или живого кавказского зубра.

Уже в 1867 году на земле Зеленчукского округа в обширных сосновых лесах в верховьях р. Уруп жителем Кувинского аула Батыр-Гиреем Аджиевым был пойман годовалый зубр-самец [64, с. 28]. 2 мая 1867 года он был представлен в г. Баталпашинске Его Высочеству Наместнику Кавказскому, а после направлен в Карачай, где климат более соответствовал климату его родины [25, с. 4]. Спустя некоторое время этот зубр был доставлен в Московский зоологический сад. Зубренок этот получил имя Казбич. К сожалению, сведений об участии его в размножении и продолжительности жизни не сохранилось.

Некоторые исследователи (Сатунин, Туркин) [57, с. 286-287] ставили под сомнение сам факт существования живого зубренка, пойманного на Кавказе и доставленного в Москву. Однако известный натуралист и исследователь Кавказа Н. Я. Динник, будучи учеником профессор С. А. Усова, подтверждает, что зубренок действительно был прислан и помещен в Московский зоологический сад:

«Мне самому пришлось видеть только двух кавказских зубров: одного, присланного с Кавказа в конце шестидесятых годов в Московский зоологический сад, а другого в городе Баталпашинске, у покойного Н.Г. Петрусевича. Последний из этих зубров был очень ручным, ходил вместе с коровами в поле и снова возвращался домой. Какая участь потом постигла его, мне неизвестно» [17, с. 361].

Вслед за поимкой молодого зубра, в научном сообществе стали появляться и другие не менее ценные артефакты. В августе 1866 года известному натуралисту и основателю Кавказского музея Г. И. Радде было поручено поместить в музей шкуру зубра, которую начальник Кубанской области граф Сумароков-Эльстон представил в Боржоме на рассмотрение Наместника Кавказского. Как вспоминал Г. И. Радде, это была «шкура молодого недоросшего самца, убитого весною; она так сильно линяла, что на шее и груди зимний мех, похожий на войлок, не прикреплялся к самой коже, а только едва придерживался отдельными, жидкими проросшими летними волосами» [40, с. 452].

Г. И. Радде берег эту шкуру недолго – в апреле 1867 года исполнилась его просьба к графу Сумарокову-Эльстону достать по возможности старого самца с зимними покровами. Новая шкура принадлежала «не очень старому быку в летней шерсти с очень жидкой и короткой гривой на груди и шее. Копыта зверя были выше, но мельче, чем копыта беловежских зубров. Добыт был этот зубр в области истоков р. Зеленчук» [40, с. 453]. До 1892 года это было единственное чучело кавказского зубра, хранившееся в Кавказском музее.

Чучело кавказского зубра. Зоологический музей РАН

И лишь только тогда, когда шкура этого огромного зверя была доставлена по почте в Тифлис, Г. И. Радде смог убедиться, что «кавказский бизон, хотя имеет на шее и передней части тела шерсть гораздо короче, чем литовский и особенно американский бизон, однако принадлежит к тому же виду, что и другие два» [40, с. 452].

Скелет кавказского зубра. Зоологический музей РАН

Таким образом, если еще в начале 1860-х гг. совокупность сведений о кавказском зубре была такова, что профессор Московского университета С. А. Усов, признавая доказанным существование на Кавказе какого-то дикого быка, указывал, что нет достаточных данных, чтобы признать в этом быке зубра [58, с. 20], а академик К. М. Бэр, полемизируя с Усовым, склонялся к тому, что спорное животное все же зубр [6, с. 128], то присылка в 1867 году живого зубренка в Московский зоологический сад и добыча двух зубриных шкур, переданных в 1866-1867 Кавказскому музею, положили конец всяким сомнениям*.

С. А. Усов

Сведения о предполагаемых зубрах, доходившие ранее с Кавказа, после 1867 года получили определенный смысл, а вскоре эти сведения начали неуклонно пополняться, благодаря предпринимаемым время от времени экскурсиям натуралистов в занимаемую зубрами местность.

Во второй половине XIX века в печати стало появляться все больше известий о кавказском зубре. Так, академик Ф. Ф. Бранд, обобщая все известные ему данные о зубрах, в своих записках приводит ценные сведения, полученные от доктора Г. И. Радде и свидетельствующие о том, что кавказский зубр продолжает существовать:

«В 1865 году, во время поездки по Карачаю, доктор Радде узнал, что в местностях, расположенных к западу от Марухского ледника и известных у местных жителей под названиями Заадан и Эрхуз*, в обширных высокогорных сосновых лесах водятся зубры, которые встречаются там стадами в 7-10 голов» [75, с. 255].

Ф. Ф. Брандт

Интересно воспоминание Г. Сандецкого, в июле 1862 года бывшего в числе членов комиссии, осматривающей пути, ведущие из Абхазии на северный склон Кавказских гор.

Проводниками у комиссии были абхазцы. От Сухума до Псху, через гору Доу, комиссия проследовала сначала по ущелью Гум, а потом без дорог, по крутым оврагам. От Псху, поднимаясь на крутые горы и спускаясь с них, отряд проследовал на северо-восток, к истоку реки Бзыбь, а отсюда повернул на северо-запад, вдоль Главного хребта

Кавказских гор, по высокой плодородной Бзыбской равнине. На седьмой день по выезде из Сухума, комиссия ночевала у горы Бея-Чхарпарта вблизи перевала Цагеркер, через который потом перешла на северный склон Кавказских гор.

Во время перехода через Главный хребет абхазские проводники угощали членов комиссии мясом зубра и тура, а также заквашенным молоком. Провизия эта, как вспоминает Сандецкий, «приносилась пастухами, присматривающими за стадами проводников» [46, с. 4].

Однако самым важным в статье является его замечание о том, что «Абхазия простирается за хребет Кавказских гор на том основании, что в ущельях этого хребта абхазцы пасут свои стада; там у них лучшая охота на зубров, туров, оленей и прочих зверей» [46, с. 4]. Это свидетельствует о том, что уже в 1860-е годы зубры концентрировались в основном на северном склоне Главного хребта, а на южном склоне они если и встречались, то лишь эпизодически*.

Относительно встреч зубров на южном склоне Главного хребта Д. П. Филатов отмечал, что «мы имеем только отрывочные данные об единичных находках» [61, с. 5]. Попытаемся рассмотреть эти данные.

В июле 1878 года в районе перевала Псеашха побывал Я. К. Васильев. Поднявшись туда к вечеру из долины Пслуха, отряд остановился на ночлег в верховьях Уруштена, где и обнаружил следы зубров. Ранним утром у подошвы горы Дзитаку проводники-горцы вывели Васильева на целое стадо:

«Старый зубр громадной величины греется в стоячем положении лучами восходящего солнышка, безмятежно понурив голову; около него, поодаль, в таком же положении четыре экземпляра меньшей величины, надо полагать, самки, ибо около каждой резвится по теленку; несколько в стороне еще два взрослых экземпляра в лежачем положении. Минут 10 пришлось наслаждаться этой картиной… Но вот, с левой стороны что-то щелкнуло в воздухе, моментально все стадо с необычайной быстротой и ловкостью метнулось на перевал Псегашка; неудачный выстрел горца возвращает животных обратно; стадо по косвенному направлению налетает на скалистый уступ аршин 4-5; был момент, когда казалось – все зубры переломают себе ноги, – не тут-то было, еще с большей быстротой они прыгают с уступа и мчатся мимо оторопелого объездчика, у которого нечаянно при падении ружья последовал выстрел… Зубры скрылись в пределах округа» [7, с. 48].

Также в своих воспоминаниях Я. К. Васильев упоминает, что в июне 1877 года один зубр был убит горцем у Бабукова аула. [7, с. 48].

Летом 1882 года верховья Уруштена посетил охотник, известный энтомолог А. А. Старк. Старк долгое время жил в Уч-Дере около Сочи, занимая должность управляющего имением Великого Князя Константина Николаевича и путешествуя по окрестным горам. В 1882 span class=»star»году он поднялся на перевал Псеашха, и совершил ряд экскурсий по окрестностям: дошел до устья современной реки Синей, побывал в долине Дзитаку, исследовал долину р. Холодной и описал ее ледники. Именно поднимаясь к верховьям р. Холодной и повстречал отряд Старка зубра:

«… пока мы рассуждаем, как раз в этот момент замечаем какое-то громадное животное. «Домбай», кричит Тляходыг. Вероятно, действительно он; но с точностью, за дальностью расстояния, сказать нельзя. Видно только что-то очень большое. Ясно, что не олень; а других больших животных, кроме оленя и зубра, здесь нет. Вся команда необыкновенно оживляется, оживление действует возбуждающим образом и на меня. Теперь уже никто из нас не сомневается, что это действитеliльно зубр. Он то остановится, то вновь пойдет. Пасется, должно быть. Нас он, конечно, не видит, а так как ветер дует от него на нас, то и не услышит и не почует. Но дойти до него – гораздо дальше, чем нам кажется. Нужно сделать большой спуск, затем пройти по острому гребню, имея с одной стороны глубокое озеро, а с другой – огромные обрывы; далее, чтобы быть не замеченными зубром, который ходит за озером, необходимо сделать большой, чрезвычайно опасный подъем, все время над обрывом. Весь путь этот ясно виден и должен занять самое меньшее час, а может и два, времени; а зубр, за это время может и уйти; а солнце уже далеко за полдень. Поразмыслив спокойно над этим, я все же решаюсь вернуться назад. Но спутники мои, все таки, хотят испытать счастье. Я им не мешаю, и мы расстаемся» [50, с. 53].

Однако, пока охотники подкрадывались к зубру, на них опустился густой туман, и они вынуждены были отступить и вернуться в лагерь ни с чем.

В 1887 году егермейстер великого князя Михаила Николаевича Ф. И. Краткий упоминал в отчете, посвященном исследованию охотничьих богатств нагорной полосы Кубанской области в междуречье рек белой и Большой Лабы, что «зубров стреляли на южном склоне Кавказского хребта, на так называемой «Красной поляне»; их видели даже по несколько вместе и в Абхазии» [28, с. 52].

Г. И. Радде

В 1894 году горное путешествие из Псебая в Сочи совершает доктор Г. И. Радде. Маршрут его пролегал сначала по Малой Лабе, потом через Алоусский перешеек опускался в долину Уруштена и через перевал Псеашхо выходил на Красную Поляну. Во время путешествия, Радде уделил особое внимание вопросу нахождения зубров в горах Кубанской области и Черноморской губернии. Так, он указывает, что видел свежие зубровые следы в верховьях Уруштена. Вместе с тем, ему удалось получить от местных охотников сведения о миграции зубровых стад внутри Кубанских гор; также он упоминает о двух случаях, когда одиночные старые особи зубров проникали на южный склон и доходили практически до самого побережья: в 1883 году такой случай был зафиксирован в долине р. Хосты*, а в 1893 году зверя видели в окрестностях селения Вардане, куда он проник из долины р. Шахе [83, с. 109].

К зубровым районам относит Радде верховья р. Белой, а также долины рек Киши и Шиши. Он описывает интересный случай, когда стадо зубров общим числом в двадцать голов, пробралось из диких верховьев р. Белой в верховья реки Шахе и было вынуждено зимовать (зимние перевалы являлись непреодолимой преградой для всего живого) на высокогорных пастбищах близ бывшего черкесского аула Бабукова, в то время заброшенного. Радде предположил, что одиночные быки, виденные на побережье, отбились в свое время от этого стада [83, с. 109].

По итогам этого путешествия Радде составил карту, указав на ней главнейшие места обитания кавказских зубров. Позже эта карта была издана на русском языке и в несколько переработанном виде вошла в «Коллекции Кавказского музея», издаваемые Г. И. Радде. Однако на оригинальной карте 1894 года встречается больше существенных деталей и важных подробностей.

Карта Г. И. Радде о распространении кавказских зубров (1894 г.)
Карта Г. И. Радде о распространении кавказских зубров (1899 г.)

В 1895 г. о зубровых следах упоминает геолог В. И. Воробьев. Он указывает, что во время исследования горной цепи Чехашха-Бзышь-Чура, на склонах массива г. Чура «в зарослях папоротника в балках была масса следов кабаньих и медвежьих, а в одном месте мы нашли совершенно свежие следы зубров, которые вероятно незадолго перед нашим приходои паслись здесь, так как в одном месте земля, взрытая копытом, не успела еще просохнуть… Судя по следам, зубров было три, из которых один был теленок» [13, с. 214]

В 1902 году верховья Мзымты посетил Н. Я. Динник. Во время путешествия он окончательно решил для себя вопрос о нахождении зубра в долине Мзымты.

«Один полесовщик … сообщил мне, – пишет Динник, – что зубры в долине Мзымты не водятся. Я знал об этом раньше и писал; расспрашивая же его теперь, хотел только лишний раз услышать подтверждение своего мнения. Тот же полесовщик сообщил мне, что за все время его скитаний по лесам долины Мзымты он лишь два раза видел следы зубров и притом оба раза в верховьях Пузико. Он уверен, что зубры, оставившие эти следы, случайно заходили сюда из Кубанской области через очень низкий перевал Псеашхо (6870 ф.) или через верховья Белой, на З. от Шугуса, где горы еще ниже. По следам можно было заметить, что зубры держались здесь недолго и, наверное, снова уходили на места, постоянно ими обитаемые, т. е. в долину Уруштена, на Кишу и т. д.» [16, с. 47].

Осенью 1903 года зоолог В. А. Разевич совершил путешествие в горы Абхазии, к южному склону Главного Кавказского хребта. Одной из задач поездки было выяснение вопроса о нахождении зубра в долинах реки Бзыби, Лашипсе и Авадхары, а также в примыкающих к ним ущельях южного склона Главного хребта. По итогам экспедиции Разевич приходит к следующему заключению:

«…в бассейне реки Бзыби зубр более не водится, или же, что он только редко переходит через Главный хребет и вообще настолько редок в Абхазии, т. е. в теперешнем Сухумском округе Кутаисской губернии, что сами пастухи-абххазцы летом и осенью не встречают его; зимою же весь этот район вполне безлюден, а потому и наблюдать его некому» [42, с. 8].

При этом Разевиг твердо уверен, что в отдаленные времена зубр водился в бассейне реки Бзыби, и главным образом, в долинах и ущельях рек, впадающих в нее с правой стороны, поскольку «естественные условия его существования здесь и в долинах и ущельях верховий Лабы и Зеленчука весьма сходны» [42, с. 8].

Перечисленные выше случаи позволили более позднему исследователю зубров И. Башкирову в 1939 году сделать вывод о том, что «Главный хребет нельзя принять за южную границу области кавказского зубра для середины прошлого века: зубр обитал тогда, несомненно, в верховьях рек Шахе, Сочи, Мзымты, Псоу, Бзыби, а может быть также в верховьях Кодора и Ингура» [4, с.].

Чучела кавказских зубров, хранившихся в Кавказском музее (1898 г.)

В 1868 году горную часть Кубанской области по инициативе С. А. Усова посетил представитель Московского общества Акклиматизации, зоолог А. Ф. Виноградов. По итогам собственных разысканий, он высказал сомнение насчет указаний Нордмана о том, что зубры жили по болотистым берегам Кубани, при этом с полным доверием отнесся он к слышанным рассказам, согласно которым до пятидесятых годов XIX века зубры распространялись на север далее пихтовой полосы речных долин. Он имел сведения, что «солонцы близ слияния Маруха с Аксаутом и солонцы близ слияния Кефара и Баялона (бассейн Большого и Малого Зеленчуков) посещались зубрами» [12, с. 182]. Начальник Зеленчукского горского округа рассказывал Виноградову, что когда Кавказ еще не был под русским владычеством, зубры доходили до устий рек Аксаута, Зеленчука, Урупа и Лабы [12, с.181]. Сам А. Ф. Виноградов о распространении зубров в 1868 году писал следующее:

«В настоящее время распространение зубра на Кавказе весьма ограничено; он живет в верховьях всех рек, которые начинаются в той части нагорной полосы, которая граничит на востоке с ущельем Аксаута и на западе Шахгиреевским ущельем, т. е. ущельем Лабенка (Мал. Лаба); иначе говоря, зубр живет в верховьях бассейнов рек: Аксаута (Малого Зеленчука), Зеленчука (Большого Зеленчука), Урупа и Лабы. На восток от долины Аксаута, т. е. на хребте, разделяющем долины Аксаута и Теберды, зубр не встречается, да и на самом Аксауте встречали его чрезвычайно редко, так что вернее будет положить восточной границей его распространения горы между Аскаутом и Марухом. Западнее Лабенка также не находили зубра в последнее время. Северной границей распространения зубра на Кавказе можно приблизительно положить северный предел хвойного пояса нагорной полосы, а южной – южный склон главного хребта» [12, с.182].

В последней трети XIX века на Кавказе проводит активную исследовательскую деятельность известный натуралист Н. Я. Динник. Он совершает ряд крупных путешествий в отдаленные и малоисследованные уголки Кавказа. В результате своих экспедиций Н. Я Динник собрал значительное количество сведений о кавказских зубрах, связанных, в основном, с вопросом распространения этого зверя на Кавказе.

Н. Я. Динник

Так, например, Динник спустя почти сто лет после Гюльденщтедта, посетил пещеру Олисай-дом в Дигории, где обнаружил 19 черепов зубров. На основании этой находки он заключил:

«…в прежние времена зубры были распространены по Кавказу на гораздо большем пространстве, чем в настоящее время. Нахождение черепов их в пещере Олисай-дом несомненно указывает на то, что зубры когда-то жили в Дигории (Владикавказский округ Терской области). В самом деле, почти полное отсутствие в пещере черепов серн, туров и косуль, а также рассказы жителей Заделеска показывают, что в Олисай-дом пожертвования приносились только из ближайших местностей; поэтому нахождение в ней черепов зубров (19 штук) должно служить доказательством того, что прежде это животное водилось около Заделеска или, по крайней мере, в лесах Дигории. Расспрашивая заделесских стариков, я узнал, что никто из них не был современником зубра, но что все они слышали от своих отцов и дедов о громадной величине зверя, о его крепости, силе и об охоте за ним. Они рассказывали, например, что убить его было очень трудно, что они стреляли зубров железными пулями или просто кусками железа, говорили даже, что, ощущая большой недостаток в свинце, они закладывали в ружья недлинные палки из твердого дерева и стреляли ими зверя на близком расстоянии. Доказательством пребывания зубров в этих лесах служит также название балки Домбайта, находящейся в Дигории» [18, с. 145].

Указывая на то, что эта балка слишком крута, скалиста и обрывиста для того, чтобы в ней могло жить такое крупное и тяжелое животное, как зубр, Динник пишет, что «гораздо вероятнее, зубры жили несколько ниже, в тех обширных лесах, которые находятся к северу от Заделеска; кроме того, принимая во внимание и то, как высоко они поднимаются в горных лесах верховьев Лабы и Урупа, я готов допустить, что они жили и выше Заделеска по долине Уруха, например, в лесах около Стыр-Дигора и в ближайших к нему боковых ущельях… Черепа, найденные Гюльденштедтом в пещерах вблизи Уруха, также указывают на то, что когда-то зубры водились в лесах Дигории. Название ущелья Домбай-Ольген*, находящегося в верховьях Теберды, свидетельствует о том, что в прежние времена зубры жили и здесь, то есть по соседству с Эльбрусом» [18, с. 145].

В 1884 году, в статье «Горы и ущелья Кубанской области», Динник уточняет сведения, полученные А. Ф. Виноградовым, и указывает, что «в последние годы летом в верховьях Урупа зубров не бывало вовсе… Зимой же, по рассказам куввинских охотников, они попадаются и в верховьях Урупа. Карачаевцы же утверждают, что зубры заходят и в верховья Большого Зеленчука, а именно в долину Иркыз» [17, с. 358]. В долине же Большой Лабы в местности носящей название Загедан, Динник сам несколько раз видел зубровые следы.

Что касается предполагаемой восточной границы распространения зубров, то в 1880 году В. Лацариус высказал мнение, что зубры водятся в верховьях Аксаута и Маруха. Однако свое предположение он выдвинул лишь на основании того, что верховья Большого Зеленчука, Лабы и Урупа с переселением горцев в Турцию, лишились всякого населения и теперь в этой местности число зубров должно увеличиваться [30, с. 8]. Однако Динник был совершенно с этим не согласен. «Я хорошо знаком с этими местами,– писал он,– и могу смело утверждать, ч то в них зубров вовсе не бывает, да здесь и нет таких обширных лесов, где бы они могли жить» [17, с. 358]. Таким образом, Динник ограничивал границу обитания зубра на востоке рекой Большой Зеленчук.

Западной границей распространения зубров Динник считал р. Белую: «На запад область распространения зубра тянется через верховья Малой Лабы, Ходза до Белой… Мне рассказывали, что в громадных лесах вокруг горы Абаго, находящейся недалеко от истоков реки Белой, зубров так много, как нигде на Кавказе» [17, с. 359]. Подтверждением существования зубра в тех местах может послужить тот факт, что управляющий великокняжескими охотами Ф. И. Краткий, путешествуя в 1887 году по горам Кубанской области в верховьях рек Уруштена, Малой Лабы и Киши, упоминает о том, что под горой Пшекиш ему пришлось видеть следы зубра* [28, с. 51].

С мнением Динника о границах распространения кавказских зубров был не согласен зоолог К. Н. Россиков, совершивший летом 1888 года поездку для зоогеографических исследований на северо-западный Кавказ, в нагорную часть Кубанской области. Он пересек долины Малой и Большой Лабы, но особенно тщательно исследовал долину Загедан. За все время своего путешествия К. Н. Россиков повстречал живого зубра лишь однажды «в истоках реки Умпыря, притока Малой Лабы, на границе лесной растительности».

Кроме того, он упоминает, что «в ночь с 18 по 19 июля саженях в 150 от бивуака, на урочище Умпырь, чрез опушку дремучего леса, к которой примыкает небольшая поляна … прошло маленькое стадо зубров. Место это было все выбито, земля взрыта копытами, тут же имелся свежий помет, неоспоримое доказательство их пребывания. В тот же день на левом берегу р. Малой Лабы, в том же урочище, найдено было мною десятка два недавних следов зубров, прошедших в глухую часть ущелья р. Ачипсты, притока р. Малой Лабы слева» [44, с. 245-246].

В Загеданской долине Россиков также находит следы пребывания значительного числа зубров; их лежки попадались ему, между прочим, и очень высоко, в альпийской области, а непосредственно следы зубров он видел даже на фирновом глетчере у перевала Санчаро в истоках Большой Лабы на Главном Кавказском хребте [44, с. 44, с. 246].

Говоря о северной границе, Россиков отрицает возможность нахождения зубров в долине р. Ходзь, что в 1884 году утверждал Динник. Россиков, находясь в станице Баговской, расспрашивал местных охотников, «лучших и наиболее добросовестных», и все они утверждали, что по Ходзю зубры не встречаются [44, с. 246]. Это разногласие, скорее всего, можно объяснить тем, что к 1888 году зубры из долины р. Ходзь уже ушли, а ранее, в то время, к которому относятся данные Динника, они там еще встречались. Это весьма вероятно, если принять во внимание близость истоков р. Ходзь к левым притокам р. Уруштен, в том месте, где Уруштен течет с востока на запад. В некоторых из этих притоков профессор Д. Филатов встречал зубров даже во время зимней экспедиции 1910 года [61, с. 4]. Возможно, что раньше они переходили в бассейн р. Ходзь восточнее г. Шапка (Ачха).

В 1899 году Н. Я. Динник более подробно останавливается на вопросе распространения кавказского зубра. В статье «Несколько слов о кавказском зубре», которая явилась результатом нескольких его поездок последних лет по зубровым местам, Динник приходит к грустному выводу:

«В настоящее время в более или менее значительном количестве живут зубры только в одной части Майкопского отдела Кубанской области, именно в верховьях реки Белой, впадающей в Кубань, и в верховьях Уруштена, впадающего в Малую Лабу. Эта местность имеет в длину 50 и в ширину верст 30-40» [21, с. 57]. Далее Динник подтверждает высказанное им ранее мнение об отсутствии зубров на р. Марух и говорит, что они покинули и Зеленчуки. На Урупе их также не стало, хотя здесь они еще встречались в середине восьмидесятых годов XIX века. Загеданскую долину, где в 1884 году Динник встречал много зубровых следов, к концу XIX века зубры стали посещать «только по временам и притом, как кажется, очень редко. В долинах же Дамхурца и Мамхурца, впадающих в Большую Лабу с западной стороны, следы зубров встречаются часто и теперь. Недавно видели их там и егеря Кубанской охоты» [21, с. 59].

В долине Малой Лабы зубры обосновались по ее притокам – долинам рек Ачипста и Умпырь. В долине Уруштена и его притоков – рек Мастакан и Алоус, зубры, по мнению Диника, «живут уже постоянно и притом в немалом количестве». К самому концентрированному зубровому району относит Динник верховья Белой, в частности верховья ее правых притоков – долины рек Киша, Молчепа и Абаго (Безымянка). В истоках Пшехи, находящихся недалеко от истоков р. Белой и вытекающих также из-под Фишта зубры уже не встречаются. Только один раз, как рассказывали Диннику охотники Самурской станицы, в верховьях Пшехи они видели двух зубров. «Без сомнения,- считает Динник, — зубры забрели сюда совершенно случайно с верховьев Белой» [21, с. 59].

При знакомстве с этими данными мы можем заметить одно противоречие. А. Ф. Виноградов в 1868 году западной границей зубрового района считал р. Малую Лабу. Между тем, н. Я. Динник, который начал свои экскурсии в 1870-х годах, указывает на бассейны Малой Лабы и Белой как на центры, где зубров больше всего. Объяснение этому заключается, скорее всего в том, что бассейн Белой и ее притоков, рек Киши, Шиши, Абаго (Безымянки) и Молчепы, даже во времена Динника представлял собой глухие, малопосещаемые места, где зверя сравнительно мало тревожили, а во времена Виноградова охотники туда и вовсе не проникали и не могли знать, есть ли там зубры.

Дж. Ст. Литтлдейл

Кстати, именно охота на зубра (наряду с выпасом скота и рубкой леса) послужила одной из главных причин стремительного сокращения его ареала. Охота эта велась сначала местным черкесским и абхазским населением, а в дальнейшем, по выселении черкесских племен в Турцию и на Кубанскую равнину, занявшими их место переселенцами из России. «С особым рвением, — писал в 1909 году Н. Я. Динник, — истребляли благородных и редких животных и новые жители Кавказа, селившиеся в местах бывших черкесских аулов» [19, с. 76]. В 1870-х годах в междуречье белой и Малой Лабы охотился генерал С. А. Шереметев, ставший позднее время наказным атаманом Кубанского казачьего войска и начальником Кубанской области. Охотились здесь и офицеры частей, расположенных поблизости, но зубров получить не удалось. В 1885 году предполагалось отправить экспедицию в горы кубанской области для охоты на зубров, но экспедиция эта не состоялась.

Один из известных случаев успешной охоты на зубров связан с именем англичанина Джорджа Литлдейла. Трижды, в 1887, 1888 и 1891 гг., настойчивый спортсмен приезжал в горы Кубанской области, и лишь на третий раз ему удалось добиться своего. Летом 1891 г. вновь прибыв в Кубанскую область вместе с женой, и получив разрешение убить зубра, Литтлдейл послал за прежними проводниками: но старик, обладавший удивительно легкой походкой и зоркими глазами, ушел в Турцию с несколькими сотнями соплеменников. Новым проводником охотника стал лезгин Лабазан, который и обеспечил удачную охоту спортсмену. Литллдейл убил быка и корову и тщательно сохранил шкуры и скелет зверей, которые передал впоследствии Британскому музею [79, с. 71-72]. А слава о его проводнике разнеслась далеко за пределы кубанских гор; в дальнейшем к услугам Лабазана прибегал даже великий князь Сергей Михайлович, хозяин Кубанской охоты.

Черепа кавказских зуров, убитых Дж. Литтлдейлем (конец XIX в.)

Интересный портрет Лабазана приводит Оленич-Гененко в своих вопоминаниях: «В четырех километрах от Марьенкиной находился хутор охотника-черкеса Лабазана. У него и его кровного друга Белякова были построены балаганы на звериных бродах через Кишу. Охотники засядут то в одном, то в другом балагане и бьют зверя прямо в воде, при переходах. В балаганах у них всегда висели копченые и вяленые окорока зубров, оленей, кабанов, медведей и шкуры разных зверей. Старики говорят, что Лабазан с Беляковым убили до ста зубров. Один Лабазан застрелил восемьдесят зубров. Хотя охота на них и на оленей была строга запрещена, Лабазана не трогали, потому что он приносил атаману отдела окорока и шкуры, бывал у приезжих из столицы проводником на охоте… – Это был высокий, могучий старик-черкес, – вспоминает Бессонный. – Лабазан еще участвовал в войне 1864 года. Лихой был охотник. Летом и зимой в одних самодельных чулках, без шапки в мороз и ветер идет прямо по снегу и через воду. До сих пор на хребет Дудугуш есть Лабазанова тропа. Его друг – старик Беляков, тоже замечательный охотник. Случалось, они поссорятся, разойдутся, а после бродят по лесу, ищут друг друга. Лабазан жил больше на Марьенкиной поляне, в Хамышки заходил только передохнуть и выпить, а потом – опять в лес…» [37, с. 159].

О феномене существования Великокняжеской Кубанской охоты здесь следует упомянуть отдельно, поскольку именно она сыграла решающую роль в сохранении аборигенного зубра Кавказа на рубеже XIX—XX столетий.

Кубанская охота. В центре — Великий Князь Сергей Михайлович (конец XIX в.)

Охота эта была организована в 1888 году Великими Князьями Петром Николаевичем и Георгием Михайловичем Романовыми, получившими право на охоту на площади около 480 тыс. десятин в лесных дачах Министерства Государственного Имущества и Кубанского областного войскового правления. Границы арендованного участка проходили: на юге — по Главному Кавказскому хребту; на востоке — по реке Большая Лаба; на западе — по реке Белая; а на севере — вдоль Передового хребта.

Кавказский зубр, убитый А. Н. Демидовым (1898 г.)

Начало собственно охоте в указанных пределах было положено в том же 1888 г. Убедившись лично в невероятном обилии дичи в пройденных ими горах, князья ознакомились и со всеми трудностями охоты в этих местах, главным из которых было отсутствие хороших путей сообщения. Удостоверившись также в некоторых недостатках организации охоты, они наметили обширную программу основательного устройства Кубанской охоты. Но из-за тяжелой продолжительной болезни Георгия Михайловича, а позже и Петра Николаевича им пришлось на неопределенное время отказаться от задуманного. Кубанская охота была фактически заброшена до тех пор, пока в 1892 г. право на пользование не было приобретено Великим Князем Сергеем Михайловичем. Впечатления, испытанные Князем от Кубанской охоты, обеспечили ее дальнейшее процветание.

Что касается зубров, то «большой штат егерей, умелые лесничие-охотоведы, солидные затраты на борьбу с хищниками и другие мероприятия — все гарантировало успешное размножение зверя, отстреливавшегося лишь единицами на проводимых один раз в году охотах», – пишет Башкиров [3].

Великий Князь назначил несколько десятков очень опытных егерей, в основном жителей соседних станиц, которые должны были охранять от браконьеров его охотничьи угодья.

Даже Н.Я. Динник, пишет, что «так как все эти места уже несколько лет арендуются для охоты Его Императорским Высочеством Великим Князем Сергеем Михайловичем, то я, путешествуя всегда с ружьем, во избежание каких-нибудь недоразумений при встрече с егерями, охраняющими эти места от браконьеров, просил покойного Ф.И. Краткого, временно управлявшего Кубанской охотой Великого Князя, разрешить мне свободный проезд по всем арендованным местам и получил такое разрешение» [20, с. 30].

Великий Князь Сергей Михайлович

Егерская охрана имела широкие полномочия, но сама имела разрешение стрелять только хищных зверей и диких кабанов [67, с. 18]. Примечательно, что «на отстрел зубров, охота на которых была запрещена на территории всей Российской империи, Великому Князю Сергию Михайловичу самому приходилось брать специальное разрешение у Его Величества» [77, с. 63]. Собственно говоря, именно сохранение зубров являлось одной из задач управления арендованными землями. П.И. Слащевский, цитируя одну из немецких статей, пишет: «Управляющий охотой Э.К. Ютнер, австрийский лесничий, пользуясь приобретенным на родине опытом, организовал целесообразную охрану зубра. В течение более чем 25-летней службы у Великого Князя, ему удалось увеличить число зубров на 200 с лишним голов». И далее: «В 1909 г., когда я в первый раз посетил Ютнера на месте его службы в маленьком живописном курорте Закавказья Боржоме, он с гордостью сообщил мне, что его зубровое стадо достигло приличного количества, круглым счетом 600 штук» [48].

В соответствии со строгими правилами охоты, введенными Великим Князем, каждому из приглашенных разрешалось убить не более одного зубра, но всего не более 5-ти штук за одну охоту. Последнего из зубров добыл в 1909 году (в этом году Кубанская охота прекратила свое существование) постоянный участник великокняжеских охот, казенный лесничий К. Д. Улагай, который впоследствии пожертвовал скелет и шкуру убитого быка Кавказскому музею в Тифлисе [24, с. 65].

За все время Кубанской охоты было убито всего немногим более десяти зубров:

  • В 1891 г. Дж. Ст. Литтлдейл – 2 зубра.
  • В 1895 г. В. А. Шильдер – 1 зубр, Великий Князь Сергей Михайлович – 1 зубр.
  • В 1897 г. Великий Князь Сергей Михайлович – 1 зубр, доктор Рейер – 2 зубра.
  • В 1898 г. поручик А. Н. Демидов – 1 зубр.
  • В 1900 г. принц П. А. Ольденбургский – 1 зубр, егермейстер М. В. Андреевский – 1 зубр.
  • В 1909 г. казенный лесничий К. Д. Улагай – 1 зубр.
Зубры, убитые во время Кубанской охоты (конец XIX в.)
Зубр, убитый во время Кубанской охоты (конец XIX в.)

Кроме того, в разные годы егерями Кубанской охоты для научных целей в горах было отловлено два теленка кавказского зубра. Судьба их различна.

Первого из них поймал в долине Киши в мае 1899 года егерь Кубанской охоты А. Телеусов [70, с. 54]. Он доставил его в Псебай, где передал охотнику Шрайеру, у которого зубренок прожил три месяца, до тех пор, пока за ним не прибыл из Беловежской пущи специально командированный обер-егерь Неврли. В Беловежской пуще этот зубренок освоился вполне, однако, по воспоминаниям профессора Г. П. Карцова, он был намного меньше своих беловежских сородичей: «Он никогда не болел, но и вполне здоровым назвать его было нельзя. Он всегда худ, шерсть на нем не обильная, движения вялы… Заведывающий пущей г. Неврли считает этого четырехгодовалого зубра настолько слабым, что сомневается в его способности стать производителем» [26, с. 181-183]. Зубренок этот получил кличку «Казан», однако о дальнейшей его судьбе ничего не известно, так как весь беловежский архив был уничтожен в Первую мировую войну.

Кавказский зубр Казан (1902)

Второй случай приводит М.А. Заблоцкий в «Проекте ингабитации зубра» (1938):

«В мае 1907 г. егерем Смеяновым на солонце между поляной Гузерипль и Пастбищем Абаго, в верховьях Тишковой балки был пойман зубренок. На другой же день теленок был доставлен в станицу Псебайскую (где тогда было Управление Кубанской охотой), а оттуда вскоре в Беловежскую Пущу. В 1908 г. «Кавказ», так назвали зубра (Kaukasus, № 100 Родословной книги зубров), попал к известному торговцу дикими зверями Карлу Гагенбеку, с 02.br/ 03. 1908 г. он находился в хозяйстве графа Арнима, и пал 26. 02. 1925 г. в Гамбурге. В течение 17 лет своей жизни «Кавказ» неоднократно использовался как производитель при скрещивании с беловежскими зубрицами и оставил значительное потомство в количестве 7 телят, в том числе 3 бычка и 4 телочки» [23].

Фотография кавказского зубра (Э. К. Ютнер, 1900-е гг.)

В связи со стремительным сокращением ареала кавказского зубра, научная общественность признала необходимым вплотную взяться за его изучение. Первая и последняя крупномасштабная экспедиция по сбору материала для изучения аборигенного кавказского зубра была предпринята в 1909-1911 годах профессором Д. П. Филатовым*. Средства на поездки в 1909-1910 гг. выделил Великий Князь Сергей Михайлович, а в 1911 году – Зоологический музей Императорской академии наук.

В 1909 и 1910 гг. Д. Филатов, препаратор Петухов и проводник из местных жителей Г. Каритиченко обошли все важнейшие зубровые районы бывшей Кубанской охоты.Побывали они в долине Киши, в Китайской балке, прошли по Шише, по Холодной, по Малчепе и Абаго (Безымянке). Везде экспедиция встречала многочисленные следы зубров и их самих; профессором Филатовым были сделаны фотографии зубровых районов и даже самих зубров. После долины Киши Филатов проник в бассейн Малой Лабы, где исследовал притоки Уруштена – Челипсинку, Бамбачку, Алоус и Местык [61, с. 7-11].

Фотография кавказского зубра (Д. П. Филатов, 1909 г.)

В следующую свою поездку, на это раз зимой 1909-1910 гг., профессор Филатов отправился с целью добыть для Зоологического музея Академии наук самца и самку зубра в зимнем наряде. Это ему вполне удалось. Старого самца он добыл в декабре 1909 года в долине Киши, а самку подстрелил егерь Иван Крутенко в долине Шиши в январе 1911 года [60, с. 179-181]. Сво третью поездку Д. П. Филатов совершил весной-летом 1911 года. За это время он хорошо изучил образ жизни и некоторые биологические особенности зубров, что и отразил в своем отчете.

Фотография кавказского зубра (Д. П. Филатов, 1909 г.)
Фотография кавказского зубра (Д. П. Филатов, 1909 г.)

По итогам экспедиций, профессор Филатов составил карту распространения зубров, из которой следовало, что в его время, т.е. к 1912 году, ареал зубров сосредоточился в междуречье рек Белая и Малая Лаба, в наиболее глухих местах, куда еще не проникла хозяйственная деятельность человека.

Карта распространения кавказского зубра (профессор Д. П. Филатов, 1912 г.)

В 1906 г. Рада Кубанского Казачьего войска приняла решение о разделе, по окончании аренды 1 сентября 1909 г., территории Великокняжеской охоты и в целом войсковых земель горной полосы Кубанской области между 135 станицами для хозяйственных (лесопромышленных, охотничьих и пастбищных) нужд.

В 1907 г. на должность лесничего Белореченского лесничества Кубанского войска был назначен Христофор (Хачатур) Георгиевич Шапошников, уже известный к тому времени в научных кругах натуралист-исследователь. К тому времени Рада Кубанского казачьего войска вынесла постановление о разделе великокняжеской аренды в наделы казачьим станицам по истечении срока аренды. Это означало бы полное истребление зубра.

В 1909 году в научных кругах все чаще стали говорить о необходимости защиты и сохранения кавказского зубра, который с прекращением Кубанской охоты остался без охраны (по сведениям бывшего управляющего охотничьими угодьями Великого Князя Ютнера, стадо зубров в 1909 г. определялось круглым числом в 600 голов).

Х. Г. Шапошников начал борьбу за организацию заповедника на территории Кубанской охоты. В 1909 г. он послал письмо в Академию наук с этим предложением. Основным поводом в пользу заповедания указанной территории было сохранение кавказского горного зубра. В своем письме Шапошников очертил и границы заповедника: лесные дачи казачьи – Малолабинская, Хамышевская, Мезмайская, лесные дачи казенные — Малолабинская, Тхачская и Сахрайская. Он писал, что «у черкесов издавна была «священная роща», или заповедник, где запрещалось рубить деревья и охотиться на зверей и птиц. Эта роща располагалась на левом берегу Белой, против станицы Ханской» [66].

Письмо Х. Шапошникова легло в основу доклада директора Зоологического музея Императорской академии наук Николая Насонова, с которым он выступил на заседании физико-математического отделения Академии 29 апреля 1909 г.

«Можно быть уверенным, что как только казаки вступят в пользование участками принадлежащей им земли, начнется быстрое исчезновение зубра, и можно быть уверенным, что через 2-3 года от зубра останутся одно лишь воспоминание и то небольшое число шкур и костяков, которые сохранились в Музеях»,– говорил академик Насонов в своем докладе [34]. Он был прав. После 1909 года «браконьеры сделались такими смелыми и дерзкими, что почти перестали обращать внимание как на лесную стражу, так и на егерей, оберегающих дичь, и иногда целыми толпами отправлялись в леса на охоту… Зубров они убивали для того только, чтобы убить, и трупы их бросали на съедение хищным зверям» [18, с. 156]. Началась передача в аренду «под устройство зимовок и хуторов массы полян в долинах горных речек вблизи их верховьев, а также вообще в нижнем поясе гор, т.е. в таких местах, куда зубры и другая горная дичь спускаются в снежные зимы» [18, с. 157].

В связи с этим, собрание решило возбудить ходатайство об учреждении Междуведомственной комиссии «для выработки мер к сохранению кавказского зубра путем объявления нагорной полосы Кубанской области заповедною» [34].

Так, 1 июля 1909 г. на основании Высочайшего повеления, которому предшествовал доклад Министра народного просвещения, при Императорской Академии Наук была образована Комиссия под председательством Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Михайловича для выработки мер к сохранению кавказского зубра. Признав, что самым лучшим средством для достижения этой цели было бы объявление заповедной нагорной полосы Кубанской области, где водится это редкое копытное, Комиссия составила свои предположения об учреждении в этой полосе Кавказского государственного заповедника.

Согласно выработанному Комиссией проекту положения об этом заповеднике, он намечался как учреждение, призванное сохранить «на вечные времена в первобытной неприкосновенности местной кавказской природы с ее представителями растительного и животного царств, особенно зубров» [34]. В территорию заповедника предполагалось включить три казенные дачи: Мало-Лабинскую, Тхачскую и Сахрайскую, а также три казачьи: Мало-Лабинскую, Хамышейскую и Мезмайскую,причем, земли заповедника признавались нераздельным имуществом, составляющим неотчужденную собственность государства, и не могли быть обращены ни под сельскохозяйственную культуру, ни под разработку ископаемых. На территории заповедника запрещалась охота и ловля зверей, птиц и рыб, а также ношение охотничьего оружия и орудий ловли. Наряду с этим проектом устанавливалась мера уголовной ответственности за нарушение приведенного запрета, а также за самовольную рубку леса в заповеднике, за выпас в нем скота и производство в его пределах каких-либо лесных, горных и иных промыслов [34].

Однако эти предложения Комиссии вызвали возражения со стороны заинтересованных ведомств и Наместника Его Императорского Величества на Кавказе. В частности, в отношении размера площади заповедника военное Министерство заявило о необходимости уменьшения проектируемого заповедника путем исключения из него Мезмайской казачьей дачи, особенно важной для развития местного коневодства и скотоводства, а Наместник его Императорского Величества на Кавказе высказался против включения в заповедник помимо Мезмайской дачи еще и Сахрайской и Тхачской дач, так как, по его мнению, в этих трех местностях зубров не водится, а в северной части двух последних дач имеются поселения русских переселенцев.

Лишь 27 февраля 1914 г. на заседании Совета Министров был рассмотрен вопрос о создании и учреждении Кавказского государственного заповедника, основной целью которого должно было являться проведение комплекса мероприятий по спасению и охране кавказских зубров, численность которых в начале XX века стала неуклонно снижаться. В результате, снова было решено передать вышеупомянутый вопрос на рассмотрение особой межведомственной комиссии под председательством Великого Князя Сергея Михайловича [34].

На этот раз в отношении создания Кавказского заповедника выступила против Рада Кубанского казачьего войска, не желавшая включать в его состав свои земли. Также выяснилось, что у правительства нет «свободных» средств на организацию заповедника. Через некоторое время межведомственная комиссия распалась, и вопрос о создании заповедника стал постепенно угасать.

В 1915 году Русское географическое общество вновь поставило перед царским правительством вопрос об организации Кавказского заповедника, и вновь был получен очередной отказ. Разрешению затянувшегося вопроса о создании Кавказского государственного заповедника в Российской империи помешали военные действия Первой Мировой войны, а позднее начавшиеся в стране революционные движения.

Как отмечает С. А. Трепет, несмотря на то, что высокая научная ценность указанной территории была вполне оценена как прежним, так, в дальнейшем, и Советским правительством, «практическую охрану этих мест удалось организовать только к середине 1920-х гг. И на протяжении всех этих лет кавказские зубры постепенно исчезали» [55, №12, с. 4].

В 1917 году число зубров, по-видимому, не превышало 500. Появление на территории Кубанской охоты после революции 1917 г. пастухов со стадами скота, лесорубов, дезертиров и охотников, вооруженных трехлинейными винтовками, ознаменовало последний этап существования кавказского зубра. Огромный ущерб популяции зубров нанесла гражданская война. Большая часть зверей была быстро перебита на мясо и шкуры, а в 1919 г. среди оставшихся вспыхнула эпизоотия, занесенная в горы домашним скотом. К 1920 году зубров на территории будущего заповедника оставалось не более сотни [48,1928].

«Гражданская война, – писал М. Башкиров, – хотя и закрыла доступ в горы браконьерам и пастухам, так как здесь укрывались зеленые, белые, красные вооруженные группы, не остановила все же истребление зверя: мяса кругом скрывавшихся было много, и оно являлось для них почти единственной пищей. Но апогея своего уничтожение достигло в зиму 1920-1921 гг., когда отряд генерала Хвостикова, пробивавшийся к черноморскому побережью, не сумел выйти с Главного хребта и остался на зимовку в горах; белогвардейцы, запасая мясо, расстреливали зверей даже их пулеметов; было перебито около 200 зубров, если же принять цифру, исчисленную специальным совещанием в станице Псебай 09.11.1924 г., уничтожено 270 зубров» [3].

К 1920 г. все поголовье исчислялось в 50 особей, в том числе в районе Киши и Хамышков не менее 20 зубров [9, с.380].

3 декабря 1920 г. Кубано-Черноморский Ревком по докладу природоохранительной комиссии при Совете по обследованию и изучению Кубанского края, опубликовал Постановление об учреждении «Кубанского высокогорного заповедника», в состав которого должны были войти бывшие войсковые дачи Мезмайская, Хамышейская и Мало-Лабинская и бывшие казенные дачи Мало-Лабинская, Больше-Лабинская, Сахрайская и Тхачская общей площадью 415386 десятин. 10 декабря 1920 г., по настоянию Заведующего Кубано-Черноморским Управлением по делам музеев, охране памятников природы и старины проф. Г.Г. Григора, Кубано-Черноморский исполком издает новое постановление о заповеднике, по которому в его состав были включены южные склоны Главного Кавказского хребта, дачи же Сахрайская и Тхачская исключены из земель заповедника [32].

Но, как пишет Лизаров, «к сожалению, положить начало реальному существованию заповедника, осуществить фактическую охрану его природы, постановления эти не могли, так как на это требовались значительные материальные средства, непосильные для бюджета Кубано-Черноморской области. Отпускаемых средств едва хватило на оплату Заведующего заповедником и двух, позже трех, наблюдателей. К этому надо добавить, что в продолжение всего этого периода (1920—1923 гг.) лесные организации упорно игнорировали указанные постановления и вели на территории заповедника беспощадную рубку леса. Не признавал существования заповедника и Майкопский Союз охотников, учредивший на территории заповедника охотничий заказник, стража которого охраняла заказник за право (используемое ею в самых широких размерах) охоты в нем. Заказник этот был ликвидирован лишь к концу 1924 г.» [32].

Интересные факты в «Докладе о Кубанском заповеднике» приводит помощник Лесничего Мало-Лабинского лесничества Макаровский: «Перед Республикой встали во всей своей грозности вопросы войны, голода и разрухи, вопрос о Кубанском заповеднике был в силу необходимости отодвинут на задний план, в центре о нем забыли, он был на месте (в Псебае) захвачен без чьей-либо санкции в невежественные руки и далее мне приходится, к сожалению, описать те уродливые формы, какие приняло это учреждение высокой научной ценности в настоящее время.

В 1918 г. старые егеря были устранены, один из граждан станицы Псебайской, собрав около себя группу единомышленников, объявил себя заведывающим заповедником, а своих единомышленников егерями никем еще не учрежденного заповедника, и указанная группа начала функционировать под названием «Правление Кубанской охоты». Заподозрить эту группу в каком-либо отношении к науке совершенно невозможно, ибо даже глава ее – личность неграмотная. Функции же сразу определились в резкий антагонизм с лесной стражей и явную тенденцию ее упразднить и занять лесные кордоны и наделы. О какой-либо научной или охотничье-хозяйственной деятельности Правления, разумеется, не может быть и речи. Вся деятельность выражалась в периодических поездках на охоту и таких же периодических набегах на лесную стражу. Возобновление солонцов, заготовка сена для оленей и коз, хотя бы приблизительный учет зубров, какие-либо наблюдения за жизнью животных, населяющих заповедник — все это вопросы, стоящие неизмеримо выше понятия указанных егерей. Вышеупомянутый неграмотный гражданин станицы Псебайской и посейчас является фактическим заведывающим единственного на земном шаре заповедника, обитаемого зубрами. Из изложенного совершенно определенно усматривается, что к учреждению заповедника делались лишь попытки и попытки более чем слабые» [33].

«Не только жители ближайших станиц устремились в закрытые ранее леса и луга, – пишет Башкиров, – издалека, с большими стадами, сходились сюда мингрелы, абхазы, карачаевцы, адыгейцы. Зверь избивался» [3].

Драматически описывает исчезновение зубров С.С. Туров: «На нынешней территории Кавказского заповедника было около 900-1000 голов кавказских зубров. События гражданской войны, наличие в лесах Майкопского округа различных бело-зеленых банд, отсутствие охраны привели к полному уничтожении кавказского зубра. Толпы браконьеров ринулись в богатейшие дичью места. Уничтожали зубров даже не ради пропитания, а из-за бессмысленного азарта. Мясо и даже шкуры бросали на съедение волкам. Как уничтожали зубров, видно из того, как один из жителей станицы Даховской убил 18 штук зубров, другой, из Псебая, убил 7 самок на последней стадии беременности. В конечном итоге все зубры были уничтожены» [51].

А вот что вспоминает об охоте того времени один из браконьеров еще царского времени, Г. И. Бессонный, впоследствии ставший работать в охране заповедника:

«Стрелял я зубров потому, что нужда заставляла. Я жалел их и бил только по необходимости. Всего я сам добыл шесть зубров, а было много таких охотников, которые безжалостно их уничтожали во всякое время во множестве; в сезон брали на ружье до двадцати голов. Жил в Майкопе такой человек — Самонин, владелец кожевенного завода. Он давал мне заказ на зубровые шкуры. Плата была двадцать пять рублей за шкуру. Самонин делал из зубровых шкур сбрую: хомуты, уздечки, шлеи. Лучшие кожи шли на приводные ремни для молотилок: две кожи на ремень. Брал Самонин за один ремень двести пятьдесят рублей. Так он наживался на нашем браконьерстве.» [37, с. 148]

Одну из важнейших причин разнузданного браконьерства в те годы определил Слащевский. Он считал, что огромный вред, причиненный кавказским зубрам, исходил от местного населения, часть которого «внушило себе пагубную мысль, что, если истребить всех зубров, то не будет и заповедника, стесняющего их хищническую эксплуатацию природы» [48].

Организация Кавказского заповедника в 1924 г. не спасла зубров в связи с трудностями охраны зверя в горах и обилия у местного населения оружия, оставшегося после долгих лет войн и революций. Преследование зубров браконьерами продолжилось и в дальнейшем.

Если в 1921 г. еще сохранилось 40-50 голов кавказского зубра, то к моменту опубликования Совнаркомом РСФСР декрета о Кавказском государственном заповеднике (12 мая 1924 г.) осталось 10-15 зубров [4, с.]. И эти остатки были уничтожены в ближайшие 1-2 года, так как заповедник вынужден был допускать к себе посторонние организации и не мог добиваться даже осуждения захваченных браконьеров. «Сыграл здесь свою роль и Госторг, неофициально скупавший у населения зубровые шкуры (по 400 рублей)», – делает заключение Башкиров [4, с. ].

С 1921 по 1926 гг. было отмечено несколько случаев убоя зубров:

  • в 1921 г. зубр был убит близ станицы Линейной, в 50 км западнее Майкопа;
  • в апреле 1925 г. житель села Хамышки Циркунов убил около горы Гефо, в урочище Тигиня, двухлетнего зубра. В этом же году на Пшехе армяне убили двух зубров;
  • в 1926 г. зубров убивают на Алоусе и Мастакане. Считается, что именно здесь, на горе Алоус, пастухи-имеретины убили в 1926 г. трех последних кавказских зубров  [4, с. ].

Летом 1925 года помощник X. Г. Шапошникова А. П. Гунали искал зубров на территории заповедника. Со слов проводника геолога Робинсона было известно, что член сельсовета станицы Псебай, Андрей Петров, видел в 1924 г. зубра в урочище Балканы на г. Ятыргварте [43,с. 15]. Сам Гунали обнаружил в 1925 г. стадо в восемь голов на р. Мастаканке. Видел Гунали следы зверей и на Алоуске. Было решено для сохранения хоть этих, что еще бродят, зубров построить вольер и загнать зверей в него, несмотря на то, что столь малая популяция уже вряд ли смогла бы обеспечить дальнейшее продолжение вида. Вольер построили и огородили участок территории, но зубров после этого больше не находилии…

В дальнейшем наблюдателям заповедника и специальным экспедициям не удавалось обнаружить ни зубров, ни даже их свежих следов, что официально подтвердила в 1927 году экспедиция Главнауки под руководством профессоров Д. П. Филатова и М. П. Розанова [43,с. 15-16].

Некогда многочисленные стада уникальных горных зверей были рассеяны и истреблены полностью. Кавказский зубр как вид прекратил свое существование на планете.

Литература:

1. Андреевский М. В. Охота на зубров // Природа и охота, 1907, №12, с. 895-899.

2. Андреевский М. В. Охотничьи записки и дневники. – М., 1909.

3. Башкиров И.С. Восстановление зубра на Кавказе// Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 92. – Майкоп, 1936.

4. Башкиров И.С. Кавказский зубр // Кавказский зубр. –М., 1939. с. 3-72.

5. Брандт Ф. Ф. // Записки Санкт-Петербургского минералогического общества, 1867, ч.2.

6. Бэр К. М. По поводу статьи С. А. Усова « Зубр» // Натуралист, 1865, №7, с. 127-128.

7. Васильев Я. К. Несколько слов о нахождении в Черноморском округе зубров и куниц // Известия Кавказского Общества Любителей Естествоведения, 1879, кн. 1., с. 47-49.

8. Вейденбаум Е. Г. Кавказские этюды. – Тифлис, 1901.

9. Верещагин Н. К. Млекопитающие Кавказа. – М., 1959.

10. Верещагин Н. К., Наниев В. И. Прежнее и современное распространение копытных в Северной Осетии // Зоологический журнал, 1948, т. XXVIII, ч. 3, с. 277-280.

11. Верещагин Н. К., Семенов-Тян-Шанский О. И. Остатки копытных в святилищах Северной Осетии // Природа, 1948, №9, с. 70-71.

12. Виноградов А.Ф. Зубр (Bison europaens) Северо-западного Кавказа // Труды второго съезда естествоиспытателей в Москве, 1871, с. 180-189.

13. Воробьев В. И. Верховья белой // Известия Кавказского отдела Императорского Русского Географического Общества, 1896, т. 11, вып. 2, с. 173-218.

14. Выписка из протокола заседания физико-математического отделения Академии Наук от 29 апреля 1909 г. // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 122. – Майкоп, 1909.

15. Де Люка Ж. Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин // Записки Одесского общества истории и древностей, 1879, т.11, с. 473-493.

16. Динник Н. Я. Верховья Малой Лабы и Мзымты // Записки Кавказского отдела Императорского Русского Географического Общества, 1902, кн. 22, вып. 5, с.1-73.

17. Динник Н. Я. Горы и ущелья Кубанской области // Записки Кавказского Отдела Императорского Русского географического общества, 1884, кн. 13, вып. 1, с. 307-363.

18. Динник Н. Я. Звери Кавказа. Часть 1. Китообразные и копытные // Записки Кавказского Отдела Императорского Русского географического общества, 1910, кн. 27.

19. Динник Н. Я. Истребление дичи в горах Кубанской области // Природа и охота. 1909, №10-11. с. 69-78.

20. Динник Н. Я. Кубанская область в верховьях рек Уруштена и Белой // Записки Кавказского отдела Императорского Русского Географического Общества, 1897, кн. 19, с. 1-81.

21. Динник Н. Я. Несколько слов о кавказском зубре// Естествознание и география, 1899, №2, с. 57-61.

22. Динник Н. Я. Путешествие по Дигории // Записки Кавказского Отдела Императорского Русского географического общества, 1890, кн. 14, вып. 1, с. 1-61.

23. Заблоцкий М. А. Проект ингабитации зубра // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 92. – Майкоп, 1938.

24. Каталог типовых экземпляров крупных млекопитающих Кавказа в коллекциях национального музея Грузии. – Тбилиси, 2009.

25. Кавказский зубр // Кубанские войсковые ведомости, 1867, №28, с. 4.

26. Карцов Г. Беловежская пуща. Ее исторический очерк, современное охотничье хозяйство и высочайшие охоты в Пуще. – С.-Пб., 1903.

27. Краснобрыжев Кавказский государственный заповедник // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 153. – Майкоп, 1936.

28. Краткий Ф. И. Восемнадцать дней на охоте // Природа и охота, 1894, №12, с. 23-52.

29. Кулагин Н. М. К истории распространения зубров в России (1649-1658) // Известия АН СССР, сер.VI – XII, №15, 1918. с. 1649-1658.

30. Ламберти А. Описание Колхиды, называемой теперь Мингрелией (пер. П. Юрченко) // Записки Одесского Общества истории и древностей, 1877, т. 10, с. 178-224.

31. Лацариус В. // Известия Кавказского общества любителей естествознания и Альпийского клуба, 1880, кн. 2.

32. Лизаров А.С. Кавказский госзаповедник // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 153. – Майкоп, 1931.

33. Макаровский Доклад о Кубанском заповеднике // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 122. – Майкоп, 1923.

34. Материалы по истории организации Кавказского государственного заповедника (1909-1926 гг.) // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 122. – Майкоп, 1926.

35. Насимович А.А. Материалы по истории Кавказского заповедника // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 114. – Майкоп, 1934.

36. Нордман А. Д. Путешествие по Закавказскому краю // Журнал министерства народного просвещения, 1838, ч. 20, с. 399-439.

37. Оленич-Гнененко А. П. В горах Кавказа. – М., 1949.

38. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание Первое. Том X. 1737- 1739 гг. – С-Пб., 1830.

39. Рашид ад-Дин. Сборник летописей / Перевод А. К. Арендса. Т. 3. – М., Л., 1946.

40. Радде Г. И. Заметки о кавказском бизоне, зубре // Кавказский календарь на 1868 год. – Тифлис, 1867, с. 451-454.

41. Радде Г. И. О кавказском зубре // Коллекции кавказского музея, т.1. Зоология. – Тифлис, 1899.

42. Разевич В. А. К вопросу о нахождении зубра на южном склоне Главного Кавказского хребта // Известия Кавказского Отдела Императорского Русского географического общества, 1903, т. 16, вып. 1., с. 7-8

43. Розанов М. П. Зоологическая экспедиция Главнауки в Кавказский заповедник // Охрана природы. 1928. № 3. с. 13-19.

44. Россиков К. Н. В горах Северо-Западного Кавказа // Известия Императорского русского географического общества, 1894, т. XXVI, вып.4, с. 193-256.

45. Рузский М. Д. Зубр как вымирающий представитель нашей фауны // Ученые записки Казанского ветеринарного института, 1898, т. 15.

46. Сандецкий Г. О путях, ведущих из Абхазии на северный склон Кавказских гор // Кавказ, 1875, № 141., с. 4

47. Сатунин К. А. Кавказский зубр // Естествознание и география, 1898, № 2, с. 1-21.

48. Слащевский П.И. История последних дней кавказского зубра // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 153. –Майкоп, 1928.

49. Слащевский П.И. Кавказский государственный заповедник// Краеведение на Северном Кавказе. 1928. № 1—2. С. 23—33

50. Старк А. А. На русской Ривьере. Из дневника охотника. – С.-Пб., 1911.

51. Соснин Л. С. Кавказский государственный заповедник // Архив Кавказского государственного заповедника. Инв. № 153. –Майкоп, 1936.

52. Торнау Ф. Ф. Охота за зубрами на Кавказе в ущелье Большого Зеленчука / Предисловие К. Ф. Рулье // Современник, 1848, №5.

53. Торнау Ф. Ф. Воспоминания кавказского офицера. – М., 1864.

54. Трепет С. А. Горные зубры Западного Кавказа. . – Майкоп, 2007.

55. Трепет С. А. Гибель кавказского зубра: уроки истории // Кавказ заповедный. 2006, №7, 8-9,12.

56. Трепет С.А. Горный зубр // Природа. 2005, №7, с. 48-57.

57. Туркин Н. В., Сатунин К.А. Звери России. – М., 1902.

58. Усов С. А. Зубр // Записки императорского русского общества акклиматизации, 1865, т. 1. с. 5-64.

59. Усов С. А. Сочинения. Том І. Статьи зоологические. – М., 1888. с.67-154.

60. Филатов Д. П. Летняя и зимняя поездки в северо-западный Кавказ в 1909 году для ознакомления с кавказским зубром // Ежегодник Зоологического Музея Императорской Академии Наук, 1910, т. 15, с.171-215.

61. Филатов Д. П. О кавказском зубре // Записки Императорской Академии наук по физико-математическому отделению, 1912, т. 30, № 8, , с. 1-40.

62. Формозов А. А. Археологические исследования пещер в верховьях реки Белой в Краснодарском крае Верховья белой // Известия Кавказского отдела Императорского Русского Географического Общества, 1896, т. 11, вып. 2, с. 173-218. // Сборник материалов по истории Адыгеи, 1961, т. 2, с. 39-72.

63. Фортунатов Б.К., Заметки о фауне Кавказского государственного заповедника // Природа и социалистическое хозяйство. 1932. т. 5. с. 172-184.

64. Хе В. Х. К истории природоохранных мероприятий по сохранению и восстановлению численности редких видов млекопитающих Кавказа // Фундаментальные исследования, 2010, № 10, с. 25-33.

65. Черкашина Л. Среди лесов и гор: Майкопский государственный заповедник. – Ростов на Дону, 1933.

66. Шапошников Х.Г. Кавказский Государственный Заповедник // Охрана природы. 1928. № 2. с. 19-22.

67. Шильдер В. А. Кубанская охота Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Михайловича в 1Сатунин К. А.894 г. // Природа и охота, 1895, №5, 7, 8).

68. Шильдер В. А. Кубанская охота Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Михайловича в 1895 г. // Природа и охота, 1897, №7,№8; 1898, №1).

69. Шильдер В. А. Кубанская охота Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Михайловича в 1898 г. // Природа и охота, 1901, №6-7, №12).

70. Шильдер В. А. Кубанская охота Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Михайловича в 1900 г. // Природа и охота, 1902, №1-12).

71. Эйхвальд Э. Ю. // Лесной журнал, 1835, ч. 4, кн. 2, №11.

72. Baer K. E. Uber den Zubr oder Auerochsen der Kaukasus // Wiegemann’s Archiv fur Naturgeschichte, 1837, Jarg. 3, b. 1-2, p. 268-273.

73. Baer K. E. Note sur peau d’Aurochs (Bos urus) envoyee du Caucase // Bulletin Scientifique de l’Academie Imperiale des Sciences de Saint Petersbourg.– Saint Petersbourg, 1836, t. I, № 20, p.153-155.

74. Bojanus L.H. De Uro nostrate ejusque sceleto Commentatio: Scripsit et bovis primigenii sceleto auxit // Nova Acta Physico-Medica Academiae Caesareae Leopoldino Carolinae Germanicae Naturae Curiosorum. – Breslau und Bonn, 1827, t.XIII, p.II, p. 413-478.

75. Brandt J. F. Ueber den vermeintlichen Unterschied des Caucasischen Bison, Zubr oder sogennannten Auerochsen vom Lithauischen (Bos Bison sen Bonasus) // Bulletin de la Societe Imperiale des Naturalistes de Moscou. –Moscou, 1866,vol. 39, №1, p. 252-259.

76. Brandt J. F. Zoogeographische und palaeontologische Beitrage, – St. Petersburg, 1867.

77. Demidov E. P. Hunting trips in the Caucasus. – London, 1898.

78. Eichwald C. E. Zoologia specialis quam expositus animalibus tum vivis, tum fossilibus potissimum Rossiae in universum et Poloniae in species, t.3, – Vilnae, 1831.

79. Litlledale St. G. Caucasian aurochs // The Badminton library. Big game shooting. – London. 1894, vol. 2, p. 65-72.

80. Menetries E. Catalogue raisonne des objets de zoologie recueillis dans un voyage au Caucase et jusqu’aux frontieres actuelles de la Perse. – St.-Petersburg, 1832.

81. Nordman A.V. Ueber das Vorkommen des Auerochsen im Caucasus // Bulletin Scientifique de l’Academie Imperiale des Sciences de Saint Petersbourg.– Saint Petersbourg, 1838, t. III, №20, p.305-308.

82. Pallas P. S. Zoographia Rosso-Asiatica, sistens omnium animalium in extenso Imperio Rossico et adjacentibus maribus observatorum recensionem, domicilia, mores et descriptiones, anatomen atque icones plurimorum. t. I , – Petropole, 1811.

83. Radde G., Koenig E. Das Ostufer des Pontus und seine kulturelle Entwiklung im Verlaufe der letzten dreifsig Jahre. – Gotha, 1894.

84. Radde G. I. On the present Range of the European Bison in the Caucasus // Proceedings of the Zoological Society of London. – London, 1893. 1, p.175-177.

85. Regensberg F. Der Wisent in Kaukasus // Kosmos Handweiser fur Naturkunde. – Stuttgart, 1910. Heft 10, s. 383-385.

86. Westberg G. V. Einiges ueber Bisone und die Verbreitung des Wisnt im Kaukasus // Festschrift des Naturforscher-Vereins zu Riga in Anlass seines 50jarigen Bestehens. – Riga, 1895, s. 267-296.


6 комментариев

  • alex

    Спасибо! Как всегда очень хорошо написано! Но сколько же времени затрачено на подготовку… А зубра жалко. Правда кровь того самого одного из отловленных кавказских зубров содержится в современном стаде зубробизонов…

  • nickav39

    Ребята ! Огромный вам респект за сайт , за рассказы ,фотки и треки .Здоровья вам и удачи !

  • Дарья

    Митя! Большое Вам спасибо за статью! Информации везде было много, но Вы ее очень грамотно и интересно систематизировали. История конечно, трагическая. Могли бы Вы кратко рассказать или дать ссылку на материал о том, что же было позднее. Насколько знаю, позднее в заповедник был завезен потомок Кавказского зубра?

  • Аноним

    Сама в шоке!!! И не лень кому то было всё это строкать.

  • Татьяна Петровна

    Митя, вот ссылка на моё сообщество https://golos.io/ru—priroda/@vp-kavkaz/kavkazskie-zubry

  • Евгения

    Здравствуйте.В статье упоминается егерь царской охоты А.Телеусов. Скажите откуда взяты сведения о нём? Это мой прадед.Хотелось бы знать о нём больше.В книге В.Пальмана «По следам дикого зубра» он,поймав зубрёнка отвёз его в Петербург,там передал его и в дальнейшем зубр,названный Кавказом,был перевезён в Белоруссию.

Leave a Reply to nickav39

Нажмите, чтобы отменить ответ.


© 2010 - 2024 Аня и Митя Андреевы

В оформлении сайта использованы рисунки Марии Филатовой


Использование любых материалов этого сайта разрешается только с согласия авторов.


FAQ: часто задаваемые вопросы


Наши контакты:

Тел.: +79189928495 (связь по вотсап)
telegram @mountaindreams.ru
email no_surpises@mail.ru
mountaindreams.ru
mountaindreams.guide
Митя Андреев


FAQ: часто задаваемые вопросы